Особенности флоры и растительности северной части Корякского нагорья
[Растительность данного региона подробно характеризуется в монографии А.В. Беликович]
Настоящая электронная монография является результатом пятилетних полевых исследований и десятилетия камеральной обработки гербария. В силу ряда обстоятельств, связанных с переездом авторов из г. Анадырь в г. Владивосток и необходимостью исследовать флору и растительность юга Дальнего Востока и Забайкалья, подготовить к публикации флору северной части Корякского нагорья удалось только в 2008 г. Окончательную редакцию эта публикация получила в 2018 г.
Ландшафт в среднем течении р. Ваамочка |
Бассейн реки Конрарывеем. На переднем плане поверхность каменного глетчера |
| 
Вид на хребет Якану в Майнопыльгинском горном узле, южный макросклон Корякского нагорья, июль |
Установлено, что основными факторами, дифференцирующими растительный покров на внутриландшафтном уровне, в Северной Корякии являются: 1 – интенсивность и характер увлажнения, 2 - химический состав подстилающих горных пород, 3 - особенности ветрового и снегового режимов, 4 - особенности криогенных процессов, 5 - аллювиальные процессы, 6 - характер почвенного покрова, 7 - периодическое выгорание растительности, 8 - ценотические отношения между растениями и их синузиями. Все эти факторы сложно скоррелированы друг с другом, и между ними и растительным покровом существуют как прямые, так и обратные связи. Разные сочетания градаций этих факторов образуют в ландшафте ту гамму местообитаний, которая довольно четко отражается в распределении видов растений, их синузий и сообществ.
Дифференциация растительного покрова северной части Корякского нагорья на геоботанические округа и районы тесно связана с климатическими градиентами (резкое усиление континентальности при продвижении с востока на запад), с крупными по площади выходами гипербазитов, а также с орографическими границами при переходе от равнин к низко- и среднегорьям, а от среднегорий к высокогорьям (Природа и ресурсы ..., 2006). Роль ценотического фактора в дифференциации растительного покрова закономерно усиливается при переходе от гипербазитов к районам с кислыми и нейтральными подстилающими породами, а также при переходе от высокогорий к среднегорьям и равнинам (Галанин, Беликович, 1998).
Обработка нашей колекции показала, что во флоре Корякского нагорья имеется много новых таксонов. Думаю, что обработка нашего гербария систематиками - монографами семейств и родов наверняка увеличит этот список. В коллекции имеются интересные образцы бобовых, крестоцветных и сложноцветных, которые очень существенно отличаются от известных видов. Неоэндемами Корякского нагорья, по всей вероятности, являются не менее 80 видов и подвидов сосудистых растений, или более 8% всей флоры этого региона. |
Cписок новых видов, намеченных к описанию
В процессе обработки коллекции намечены к описанию в качестве новых для науки следующие виды и подвиды сосудистых растений (nom. prov.):
Equisetum variegatum ssp. maximum Galanin. Эндем Сев. Корякии. Новая форма, ранее никем не описанная. Распространение ее, вероятно, связано с выходом гипербазитов. Этот подвид отличается от типового большим числом зубцов (7-8, а не 6), большей высотой растений (до 30см) и жесткими стеблями серо-зеленого цвета.
Dryopteris fragrans ssp. alcalinus Galanin. Подвид, вероятно, эндемичный для Сев. Корякии. От типичной расы особи этого подвида отличается субтильной формой роста, вайи их не превышают в длину 5(10) см, черешки тонкие, сорусы довольно разреженные, светло-коричневые чешуи, покрывающие черешки, разреженные и сплошного покрова на черешках не образуют, порой они очень редкие. Произрастает на гипербазитах. Редко: каменистые и щебнистые незадернованные россыпи на гребнях и склонах гипербазитовых гор.
Avenula dahurica (Kom.) Holub ssp. orientale Galanin. От типового подвида отличается тем, что корневища длинные, а не укороченные. Листья голые. Ости скрученные, чешуи темноокрашенные, каллус голый. Колосковые чешуи лишь немного короче цветковых. Нижние цветочные чешуи голые.
Bromus pumpellianus Scribn. ssp. koiverelensis Galanin. От типового подвида отличается полностью опушенными цветковыми чешуями и совершенно голыми колосковыми чешуями. Ости хорошо развиты, листья с одной стороны опушенные. Растения, как правило, мельче, чем у типового подвида.
Calamagrostis hybridum Galanin. По всей вероятности, имеет гибридогенное происхождение (C. purpurascens R . Br . x C . sesqiflora ( Trin .) Tzvel.) и совмещает признаки обоих видов. Наши растения отличаются от C . purpurascens более мелкими размерами (до 40 см), колосковые чешуи в 2 раза мельче (3-4 мм), нижние цветковые чешуи на верхушке без зубчиков, ость отходит на высоте 1/3 и чуть выше. От С. sesquiflora отличаются довольно густым опушением листьев сверху и более мелкими колосковыми чешуями. Надо сравнить наши растения с C . fliosa Kearney, который встречается в горах Калифорнии.
Poa arctica R. Br. ssp. koryakorum Galanin [Poa arctica R.Br. x P. pratense L.] Наши растения совмещают признаки этих двух видов. Цв. чешуи опушены между жилками слабо и не у всех колосков. Влагалища листьев, в отличие от P. beringiana, расщеплены на 2/3 своей длины. От P. arctica отличается более крупными размерами, фиолетово окрашенными колосками, стеблями с фиолетовым оттенком, гораздо более крупными колосками. Несколько напоминает P. sublanata, но более тощий.
Poa arctica R. Br. ssp. beringii Galanin. По всей вероятности, имеет гибридогенное происхождение (P. arctica R. Br. x P. alpigena Fr. Lindm.). Довольно часто встречающаяся форма, особенно на гипербазитах. Влагалища листьев замкнуты более чем на 2/3, веточки метелки довольно длинные и несут по одному колоску. Цветковые чешуи между жилками опушены, но не очень сильно. Колоски крупнее, чем у P. arctica. Габитуально напоминает P. pratensis (высота до 50 см). Метелки короткие.
Poa malacantha Kom. ssp. korjakensis Galanin. От типовой расы отличается отсутствием опушения между жилками на цветочных чешуях. Каллус имеет хорошо развитый пучок волосков, даже лучше развитых, чем у P. malacantha s.str. Метелка довольно короткая, относительно длины стебля составляет 1/6-1/5 часть, дернинки довольно густые, чехлы из отмерших листьев выражены хорошо. Листья вдоль сложенные, иногда плоские. Колоски крупные, как у типичной расы. Несколько похож на P. beringiana Probat . опушением цветковых чешуй, но в остальном - дернистостью и размерами - похож на P. malacantha.
Poa platyantha Kom. ssp. georgii Galanin. Наши растения отличаются от описания вида более мелкими колосками и широкими листьями. Стебли не шероховатые, влагалища листьев не шероховатые. Высокорослые растения с удлиненной (до 15 см) метелкой и зелеными колосками. Внешне похож на P. pratensis. Возможно, это гибрид P. platyantha и P. nemoralis, указанный Н.С. Пробатовой для Камчатки.
Poa pratensis L. ssp. pseudosubcoerulea (Smith.) Galanin. Ранее на Чукотке и в Корякии не отмечался. Известны сборы с Камчатки и Командорских о-вов. Возможно, наши растения нельзя отождествлять с P. subcoerulea Smith.
Helictotrichon dahuricum (Kom.) Kitagawa ssp. orientale Galanin [= var. kamtschaticum Kom.] От типового подвида отличается тем, что корневища длинные, а не укороченные. Листья голые, ости скрученные, чешуи темноокрашенные, каллус голый. Колосковые чешуи лишь немного короче цветковых. Нижние цветочные чешуи голые. Восточно-азиатский лугово-степной вид. В нашем районе всюду растет вместе с Bromus pumpellianus.
Festuca rubra L. ssp. glabra Galanin. У наших растений влагалища листьев голые.
Carex podocarpa R. Br. ssp. pulchra Galanin. Отличается от типового подвида светлоокрашенными мешочками, узкими и короткими коричневыми чешуями. Мешочки более густо покрыты шипиками. Растения, как правило, более высокие, стебли в 2-3 раза превышают прикорневые листья. Верхний колосок без женских цветков, чем четко отличается от C. macrogyna Turcz. ex Stend.
Carex leporina ssp. korjakensis Galanin. От типового подвида четко отличается слабо расщепленными носиками мешочков и отсутствием на мешочках жилок. Высота растений до 25-30 см, стебли почти до половины олиствененные, листья шириной до 3-4 мм. Колоски в плотном головчатом яйцевидном соцветии, гинекандрические. Растения длиннокорневищные. От североамериканской С. haydeniana Olney отличается отсутствием жилок на мешочках и наличием зубчиков в верхней части мешочков. Вполне заслуживает ранга вида.
Tofieldia coccinea Rich. ssp. korjakensis Galanin. Образует очень плотные подушкообразные дернины. Имеет большое сходство с T. okuboi Makino, известной из Японии и с южных Курил.
Salix mixa Galanin. Стелющийся кустарничек с красновато-коричневыми побегами, тонкими удлиненными сизоватыми яйцевидными, или обратнояйцевидными тупыми, или приостренными в основании клиновидными листьями с красноватой центральной жилкой, на коротких до 0,6 см черешках размером от 1х2 до 2х3,5 см. Сережки на олиствененых ножках длиной 3-4 см, длинные (зрелые до 5-6 см), рыхловатые, не густо опушенные, яркой темно-розовой окраски. Прицветные чешуи мелкие коричневые. Ветви и листья голые. От S. fuscescens Anderss. отличается отсутствием зубчиков на листьях и более густоцветковыми и крупными сережками, а от S. sphenophylla A. Skv. - длинными тонкими побегами, рыхлыми сережками и голыми листьями.
Salix saxatilis Turcz. ex Ledeb. ssp. rubra Galanin. Листья ланцетные, снизу иногда опушенные, сверху голые, блестящие, длиной до 2,5 см. Сережки довольно длинные, не густые, голые или редкоопушенные, ярко окрашенные (почти оранжевые). Коробочки сидячие или на очень коротких ножках. Прицветники мелкие, буровато-коричневые. Самое заметное отличие - яркие оранжевые коробочки.
Polygonum microtus Galanin. Однолетнее очень мелкое растение, внешне напоминающее Koenigia islandica. Стебли не ветвятся. Листья опушены беловатым войлочным опушением. Чашелистики с желтыми точечными железками как у Polygonum hydropiper (L.) Spach.
Bistorta unica Galanin. Наиболее близок к Polygonum ochotense V. Petrov. ex Komarov., от которого отличается продолговато-ланцетными верхними стеблевыми листьями. Прицветники без острия, по краю зазубренные.
Bistorta vivipara L. ssp. grandis Galanin. От типового подвида отличается более высокими (до 40 см) стеблями, длинными (до 7-10 см) соцветиями. Цветки белые или розовые. Все листья узколанцетные, или линейные на черешках, не низбегающие, длиной до 10 см. Прикорневые листья равны или чуть короче черешков, большей частью удлиненные, в основании клиновидные. Края листьев часто подвернутые. Листья с обеих сторон голые.
Persicaria amphibia (L.) S.F. Gray ssp. vechnaoe Galanin. Растения мелкие (до 10-15 см), распростертые, сильно ветвистые. Листья узколанцетные и ланцетные, с обоих концов заостренные, сидячие. Растения только наземные, плавающих не встречается. Плоды двояковыпуклые, рылец два. Околоцветник розовый или белый, соцветия цилиндрические длиной до 2 см и шириной до 0,5 см, довольно густые, иногда у угнетенных растений встречаются соцветия шаровидной формы.
Stellaria novaea Galanin. Больше всего сходна со St. longifolia Muehl., от которой отличается более мелкими листьями и очень длинными (до 8-10 см) цветоносами. Листья узкие до 1,2 см длины и 3 мм ширины, сизоватые, изредка сверху слегка опушенные. Лепестки немного длиннее чашелистиков. Чашелистики голые. Коробочка на 1/4 длиннее чашечки.
St. longifolia Muehl. ssp. grandis Galanin. Листья до 2 см длины и 0,5 см ширины. Коробочка почти в 2 раза длиннее чашечки. Прицветники травянистые.
Minuartia korjakensis Galanin. Образует рыхлые дернинки, побеги длинные плетеобразные. Листья голые без ресничек, игольчатые с 1-3 жилками, цветоносы до 6 см с 1-2 цветками. Цветки мелкие, чашечка кверху конически сужена. Лепестки короче чашечки, чашелистики с 3 отчетливыми жилками, яйцевидно-ланцетные, туповатые, длиной 3-4 мм. Коробочка немного длиннее чашечки. Семена гладкие, красновато-оранжевые.
M. apetala Galanin. Очень своеобразный, ни на что не похожий вид. Внешне напоминает Sagina intermedia Fenzl., но коробочка вскрывается не шестью, а тремя створками. Образует густые мелкие дернинки. Стебли и чашечка железисто опушенные. Чашелистики тупые, широкие с 3 заметными жилками. Лепестки узкие и короткие, едва заметные при увеличении. Чашечка колокольчатая, 2-3 мм длиной и 3-4 мм шириной, чашелистики на концах фиолетовые. Листья голые, по краям иногда с мелкими ресничками.
Melandrium diflorum Galanin. Растение дернистое высотой 7-8 см. Цветки расположены по 2 на цветоносных стеблях. Листочков на стебле 2-3 пары. Прикорневые и стеблевые листья ланцетные и узколанцетные, прикорневые – на длинных черешках. Коробочки при плодах более 1 см длины и 1 см шириной, вздутые. Чашечка интенсивно опушена плоскими железистыми волосками. Более всего похож на M. apetalum (L.) Fenzl., от которого, однако, отличается двухцветковыми цветоносами.
Ranunculus reptans L. ssp. tenuis Galanin. По-видимому, представляет собой водную расу R. reptans, но признаки закреплены наследственно и данный подвид хорошо обособлен от типового. Листья и стебли очень тонкие, цветки мелкие, чашелистики и лепестки снаружи опушены мелкими прижатыми белыми волосками. Толщина стеблей и листьев 0,5-1,0 мм. Лепестки равны тычинкам и чашелистикам. Листья на концах без головчатых утолщений.
R. chatyrensis Galanin. Больше всего похож на R. pygmaeus Wahlb. размерами и обликом. От близкого вида R. sabinii R. Br. отличается более мелкими листьями и цветками до 3-4 мм в диаметре. Стебли дуговидно изогнутые, но не стелющиеся, одиночные. Растения голые. В прикорневой розетке обычно 2-3 листа на черешках до 4(5) см длиной. Листья округлые, до 1,5 см в диаметре, почти до основания рассеченные, на длинных черешках. Плодовые головки овально-цилиндрические, цветоножки под соцветием на протяжении 2-3 см уродливо извитые.
Anemone sibirica L. ssp. korjakensis Galanin. Очень странное растение с околоцветником из зеленых ланцетных листочков длиной до 1 см и шириной до 0,4 см. Листья и цветоносы образуют плотную подушкообразную куртину. Очень резкое, генетически закрепленное уклонение от типового подвида, напоминающее уродство или ароморфоз.
Parnassia palustris L. ssp. orientale Galanin. От типового подвида отличается отсутствием стеблевого листа. Лепестки немного длиннее узких чашелистиков, коробочки крупные.
Rhodiola rosea L. var. korjakensis Galanin. Отличается от собственно чукотской популяции крупными размерамивысота растений до 50 см - и ланцетными листьями, длина которых в 4-5 раз превышает ширину.
Saxifraga foliolosa R. Br. ssp. charkeviczii Galanin. Растения жесткие, высотой до 40 см с толстыми (до 3 мм) стеблями. Соцветие ветвистое, цветков много, почек в соцветии мало. Листья в прикорневой розетке лопатообразные, но без черешков, длиной до 2 см и шириной до 1 см, с зубцами по краю, спереди закругленные, а не рмбические.
S. hirculus L. ssp. longifolia Galanin. Очень своеобразное растение, возможно, заслуживает выделения в качестве нового вида. Образует рыхлые дернины, на стеблях по 5-6, а не по 10, как у типового подвида, листьев. Цветоносы высотой до 20 см. Розеток прикорневых листьев нет. Нижние листья узколанцетные и линейные, длиной до 3 см и шириной 3-4 мм, постепенно суженные в черешок длиной до 2 см и более. Цветки одиночные, более крупные, чем у типового подвида, с лепестками длиной до 1,5 см. Чашелистики узколанцетные, длиной до 8 мм, в конце цветения резко отогнуты вниз.
Potentilla korjakensis Galanin. Сходна с P. pulviniformis Khokhr., от которой отличается отсутствием железистого опушения, а от P. anadyrensis Juz. - войлочным опушением листьев снизу и подушкообразной формой роста. Листья сверху блестящие, с единичными волосками, тройчатые, доли листочков узкие линейно-ланцетные. Листочки надрезаны почти до центральной жилки на 5 пар долей. Цветоносы 5-8 см высоты, несут по 1-2 цветка.
P. norvegica L. ssp. nygczekveemsis Galanin. От типового подвида отличается тем, что первые прикорневые листья простые, а не тройчатые, до 1 см в диаметре, в основании слегка выемчатые, по краю зубчатые. Прикорневые листья рано отмирают. Следующие за ними прикорневые и стеблевые листья всегда тройчатые, листочки их без черешков, к основанию клиновидно суженные, длиной до 2 см и шириной до 1 см. Доли листьев по краю зубчатые, зубцы крупные. Стебли и листья довольно интенсивно опушены простыми волосками. У развитых особей соцветие щиткоподобное. Цветки в многоцветковом соцветии, лепестки равны, или короче чашелистиков. Наружные чашелистики и после цветения уже и короче внутренних.
P. hyparctica Malte ssp. compacta Galanin. Растения высотой до 10 см с очень мощным каудаксом, часто образуют плотные дернинки-подушки. Стебли изогнутые, малоцветковые. По сравнению с типовым подвидом листья и стебли опушены более интенсивно, но только простыми волосками.
Conioselinum dobroea Galanin. Растения высотой до 40-45 см. Стебли крепкие со стеблевыми листьями (1-2 листа) в нижней половине, стеблевые листья без влагалища. Корень довольно толстый и в верхней части ветвистый. Листья на длинных (более 10 см) черешках, перистые, с очень длинными и узкими линейными дольками. Черешки прикорневых листьев направленные вверх, прилегающие к стеблю. Зонтик густой, полушаровидный. Листья обвертки равны лучам зонтика, цельнокрайние, линейные. По всей вероятности, это гибридогенный вид (C. ajanense (Regel et Tiling) Khokhr. x Podistera macounii Ledeb.)
Lagotis minor (Willd.) Standley ssp. angustifolia Galanin. Миниатюрные растения высотой 20-25 см с относительно тонкими корнями. Тычиночные нити очень длинные. Прикорневые листья узколанцетные и почти линейные.
Mertensia pubescens (Roem. et Schult.) DC. ssp. grandis Galanin. Отличается от типового подвида слабым опушением, крупными сердцевидными прикорневыми листьями длиной до 10 см и шириной до 7 см. Цветоносы слабые, стелющиеся. Цветки в 2-3 раза мелче, чем у типового подвида.
Antennaria compacta Malte ssp. korjakensis Galanin. Чрезвычайно миниатюрные растения, образующие густые дернинки.
Artemisia borealis Pall. ssp. grandis Galanin. Высокие (до 40 см) растения. Корзинки собраны в узкую метелку на длинных (до 20 см) веточках. Листья не сильно опушены прижатыми волосками. Корзинки ширококолокольчатые. Встречаются две формы этого подвида - с красными стеблями и желто-зелеными стеблями. По всей вероятности, этот подвид эндемичен бассейну р. Великой.
Artemisia borealis Pall. ssp. pubescens Galanin. От типового подвида отличается мощным опушением. По всей вероятности, отличается от типового подвида большей плоидностью. Наряду с интенсивно опушенными особями, имеются образцы с более слабым опушением, переходные к типовому подвиду. Опушенные формы лучше приспособлены к условиям скал, осыпей и щебнистых тундр. Голые формы большей частью обитают на песчаных пляжах крупных рек. В нивальных местообитаниях встречаются миниатюрные растения высотой до 6 см, цветущие и плодующие.
Artemisia pseudosenjavinensis Galanin. По всей вероятности, узкий эндемик Сев. Корякии. Морфологически близка к A. insulana Krash. (эндем Командорских о-вов), A. schmidtiana Maxim.(Япония и Куримлы) и A. senjavinensis Bess. (эндем крайнего востока Чукотского п-ова). Внешне напоминает A. glomerata Ledeb., но опушение гораздо более густое, растения низкорослые и корзинки не широко, а узко колокольчатые. Листья б.м. перистые, а не тройчатые. Цветки не желтые, а фиолетово-пурпурные. Цветоложе густо-волосистое, чем и похоже на A. schmidtiana. Соцветие довольно густо олиственное. В отличие от A.insulana Krasch., цветки опушены простыми волосками. В отличие от A. senjavinensis Bess., цветки слегка опушены.
Erigeron acer L. ssp. politus Fries var. pubescens Galanin. Стебли и листья сильно опушены отстоящими жесткими волосками, чем отличается от E. politus Fries. Наши растения многолетние, а не двулетние, и потому формально должны быть отнесены к E. lonchophyllus Hook, а настоящий E. acer L. это 1-2-летник.
Erigeron acer L. ssp. tilingii (Worosch.) Galanin. Выделение этого подвида вызывает затруднение, так как он мало отличается от E. acer ssp. politus. По всей вероятности, это разновидность ssp. politus Fries.
Saussurea parviflora (Poir.) DC. ssp. nova Galanin. Типовой подвид приводится только для юга ДВ. По существу, S. oxyodontha Hulten, S. pseudoangustifolia Lipschitz и S. parviflora (Poiret) DC. из нашего региона являются слабо обособленными подвидами одного вида.
Saussurea incuriosus Galanin. Растения невысокие, до 20 (25) см. Вид, близкородственный S. oxyodontha Hult., от которого отличается нечерепитчатым (неряшливым) расположением длинно-заостренных, узколанцетных и линейных листочков обвертки. Стебли, листья и листочки обвертки часто имеют интенсивный красный цвет. Стебли в верхней части слегка паутинистые. Листья голые или с очень незначительным опушением простыми волосками. Листья цельные, в основании клиновидные ланцетные и линейно-ланцетные, прикорневые на черешках, верхние сидячие. Листья по краю от слабо-зубчатых до зубчато-выемчатых. Корзинки до 2,5 см в диаметре, обвертка от почти голой до интенсивно паутинисто опушенной - опушение белыми и рыжеватыми паутинистыми волосками. Корзинки в плотных зонтиковидных соцветиях. Пуховки сероватые. Наружные листочки обвертки равны или длиннее внутренних, отчего обвертка корзинки выглядит нерашливо. Раньше сборы из Сев. Корякии, относящиеся к этому виду, определялись как S. nuda Ledeb. и S. oxyodontha Hult.
Saussurea pseudoangustifolia Lipschitz. ssp. villosa Galanin. По-видимому это эндем Корякии. Растения высотой до 25 см, с косыми корневищами и сильно варьирующими по ширине листьями, клиновидными в своем основании. Листья по краю с заметным железистым опушением. Корзинки собраны в щитковидное соцветие. Корзинки на ножках нередко длиннее своего поперечника. Листочки обвертки отчетливо фиолетовые. Многие особи уклоняются к S. oxyodontha Hulten. Надо отметить, что агрегация parviflora представляет собой таксономический континуум.
Saussurea triangulata Trautv. et Mey. ssp . tumanskaya Galanin. Типовой подвид обитает на Сахалине и в южной части ДВ, а ssp. tumanskaya - эндем Корякии. От типового подвида наши растения отличаются зелеными листьями. Прикорневые листья в основании клиновидные, а не усеченные. Черешки листьев не окрыленные. Корзинки в диаметре не 1,5, а до 1,0 см; все корзинки в щитке равной величины. Обвертка корзинок неясно черепитчатая, так как ее нижние листочки иногда почти равной длины с верхними. Мозолистые остроконечия у листочков обвертки отсутствуют. Наружные листочки обвертки не в 3-3,5 раза, а только в 2-2,5 раза короче внутренних, а иногда и почти равные им.
Tephroseris lenensis (Schischk.) Holub ssp. pratensis Galanin От типового подвида отличается практически полным отсутствием всякого опушения на обвертках и в верхней части стеблей. Все растение голое. Нижние стеблевые и прикорневые листья на длинных черешках, в 3-4 раза превышающих длину листьев. Корзинок 4-6 в метельчатом соцветии. Похожие на наши растения с востока Чукотского п-ова описаны как Senecio succisifolius Kom. В сводке "Сосудистые растения СДВ" вид, описанный В.Л.Комаровым, вообще не приводится и не указывается в синонимике. Мы считаем, что это хороший подвид, эндемичный для Южной Берингии.
Большая часть обнаруженных новых таксонов – эндемы
Корякского нагорья, часть из которых следует включить в Красные книги Чукотки и
России. Несомненно, этого статуса заслуживает значительная популяция полыни
ложносенявинской Artemisia pseudosenjavinensis, найденная в районе мыса
Наварин, и новые виды горцев из экотопов дренированных моренных озер Bistorta unica,
Polygonum microtus. Большое количество уклоняющихся от типовых форм и рас и наличие
в регионе целых популяций, четко оформленных и отличающихся от типовых видов
(особенно из родов Saussurea, Artemisia, Poa) свидетельствует о том, что здесь
на изолированных участках шли и, возможно, еще идут процессы видообразования,
приводящие к дестабилизации генофонда популяций известных видов. Кроме того,
некоторые локальные популяции видов в результате активных тектонических
процессов и движения ледников оказались в полной изоляции от основного ареала
вида.
Флора Корякского нагорья существенно отличается от флоры Чукотки и флоры Камчатки. Ее специфичность связана с тем, что она унаследовала многие черты флоры южной части Берингийского моста суши в то время, как флора Чукотского полуострова является дериватом флоры северной части Берингийского моста суши. Омываемые разными океанами, северная и южная части Берингийского моста, соединявшего северо-западную часть Северной Америки и северо-восточную часть Азии, различались между собой разительно. Теплое тихоокеанское течение, идущее на север вдоль Аляски, в эпоху моста заворачивало вдоль южного берега Берингии в сторону Корякии и Камчатки, отчего количество осадков в Корякском нагорье было значительно больше, зима теплее, а лето прохладнее. Это вызвало мощное оледенение в горах Корякского нагорья и менее сильное в горах Чукотки. Вероятно, оледенение в Корякии было вызвано не общеземным похолоданием, а увеличением количества осадков в зимнее время. Примерно это мы наблюдаем сегодня на Аляске.
Поражает большое количество во флоре Северной Корякии видов лесного склада. К таковым можно отнести: Equisetum sylvaticum, Hupperzia chinensis, Isoёtes asiatica, Iris setosa, Populus suaveolens, Salix pseudopentandra, Cicuta virosa, Geranium erianthum, Caltha natans, Aruncus kamtchaticus, Menyanthes trifoliata, Carex lapponica, C. appendiculata, C. alticola, C. sabulosa, C. dichroa, C. ensifolia, Alopecurus steinegeri, Elymus mutabilis, Trisetum sibiricum, Cinna latifolia, Poa nemoralis, Lonicera edulis, Sorbus sibirica, Betula extremiorientalis, Stellaria dahurica, Melandrium violascens, Lichnis sibirica, Parnassia palustris, Trientalis europaea, Veronica tenella, Gentianella barbata, Anthriscus aemula, Pedicularis kolymensis, Mertensia pubescens, Chamaeperyclimenum suecium и др. Вряд ли эти виды пришли сюда после ледникового периода в голоценовый оптимум. Скорее всего, современная флора региона унаследовала их от флоры южной части Берингийского моста суши. В голоцене они сократили свои эколого-ценотические амплитуды, так как соединение Чукотского и Берингова морей через Берингов пролив наверняка привело здесь не к потеплению, а к похолоданию. Возникло холодное течение из Ледовитого океана, которое проходит на юг вдоль побережья Чукотского полуострова и Корякского нагорья.
Плейстоценовое оледенение в нашем регионе было связано с увеличением количества осадков, выпадавших в виде снега. Лето здесь тогда, напротив, было и длиннее и, по крайней мере, не холоднее, чем в современную эпоху, а зима была существенно мягче. В непосредственной близости от ледников в плейстоцене здесь вполне могла произрастать лесная растительность - леса из лиственницы, каменной березы и, возможно, ели. Они резко сократили свой ареал, по-видимому, в самом конце плейстоцена, а в начале и средине голоцена эти виды на севере Корякского нагорья из растительного покрова выпали вообще. Таким образом, бореальные виды в составе современной флоры - это реликты того времени, когда Корякское нагорье было центром горно-долинного оледенения, и ледники по троговым долинам выползали на предгорные равнины. Однако почти вплотную к ледникам подходили леса и мощные заросли кедрового и ольхового стлаников. Подобную картину (но без кедрового стланика) сегодня мы можем наблюдать на тех же широтах по другую сторону Берингова моря в Аляске.
Наши данные позволяют предположить, что и вдоль всего южного берега Берингийского моста суши в плейстоцене тянулась полоса лесной растительности, перемежающейся с зарослями высоких кустарников, болот и лугов. Только в центральной части этого моста климат был сухой и холодный настолько, что лесная растительность сменялась степной и тундростепной. Северное побережье Берингийского моста суши было свободно или почти свободно от ледников. В условиях сурового сухого климата высокой Арктики здесь развивалась своеобразная растительность арктических тундр и полярных пустынь, аналогом которой является современная растительность внутренних районов о-ва Врангеля.
Таким образом, в пределах Берингийского моста суши имела место очень четкая природная широтная зональность, причем границы между природными зонами были более резкими, чем в современную эпоху. Если некоторые черты растительности средней части Берингийского моста унаследовала современная растительность континентальных районов Чукотки и Аляски, то аналоги растительности южной части Берингийского моста следует искать в Корякском нагорье и в приморской части Аляски. В Корякии леса из лиственницы и каменной березы полностью деградировали в голоцене, уступив свои позиции стланиковым лесам из Pinus pumila и бореальным кустарникам из Alnaster fruticosa.
Развитие флоры Северной Корякии не прекращалось и в эпохи оледенений, так как в горах выше ледников было достаточно места для нивальных лужаек, высокогорных щебнистых тундр и пустошей. Именно поэтому здесь встречается довольно много видов общих с горами Охотии и Камчатки, а также арктоальпийцев с циркумполярными и почти циркумполярными ареалами. К таким можно отнести: Huperzia chinensis, Cystopteris dickieana, C. fragilis, Woodsia ilvensis, W . alpina, Festuca vivipara, F. chinobia, Koeleria asiatica, Poa glauca, P. paucispicula, Kobresia sibirica, Carex rupestris, C . obtusata, C . glacialis, C . tripartita, Tofieldia sphaerocephala, T . fusca, Coeloglossum viride, Lloydia serotina, Salix jurtzevii, S . tschuktschorum, S . dodgeana, S . phlebophylla, S . polaris, Oxyria digyna, Koenigia islandica, Claytonia arctica, C . eschscholtzii, C . tuberosa, Minuartia obtusiloba, M . yukonensis, M . minutiflora, Silene stenophylla, Ranunculus sulphureus, R . nivalis, R . pygmaeus, Pulsatilla multifida, Saxifraga redofskyi, S . punctata, S . unalaschkensis, S . nivalis , S . tenuis , S . funstonii , S . stellerana , S . spinulosa , S . oppositifolia , S . merkii , S . serpyllifolia , S . setigera , Dryas incisa , D . crenulata, D . octopetala, D . grandis, Acomastilis rossii, Novosieversia glacialis, Sieversia pusilla, Sibbaldia procumbens, Potentilla hyparctica, P . elegans, P . vulcanicola, P . uniflora, P . nivea, Oxytropis semiglobosa, O . sordida, O . vassilczenkoi, O . czukotica, O . nigrescens, Astragalus frigidus, Rhododendron parvifolium, R . camtschaticum, Loiseleuria procumbens, Phyllodoce coerulea, Cassiope tetragona, Primula cuneifolia, P . farinosa, P . tschuktschorum, Podistera macounii, Bupleurum triradiatum, Lagotis minor, Pedicularis amoena, P. hirsuta, Eritrichium aretioides, E. kamtschaticum, Boschniakia rossica и др. Предварительный анализ ареалов видов флоры Северной Корякии показал, что здесь прослеживаются отчетливые связи с юго-востоком Чукотского п-ова, беринговоморским побережьем Аляски, с Камчаткой и даже с Курильскими островами, довольно много видов общих с северной Охотией, но связи с континентальными районами Чукотки и Колымы у Корякского нагорья были весьма слабые.
Следует обратить внимание на еще один феномен флоры северной части Корякского нагорья. Это таксономическое богатство фракции водных и околоводных растений. В них включены и занесенные в Красные книги виды (Isoёtes asiatica и Nuphar pumila), обнаруженные нами в озерах на морене в месте перехода Корякских гор в Нижнеанадырскую равнину. Водная флора устойчива к климатическим пертурбациям и всегда несет архаичных черт больше, чем какая либо другая флористическая фракция. Однако представить себе выживание водных растений в озерах у самого края ледников затруднительно. Вероятно, был еще какой то фактор, способствовавший этому.
Мы надеемся на то, что данная монография будет полезна всем, кто интересуется природными ресурсами Чукотки и Корякии, кто намерен детально изучить ее флору и растительность, она привлечет внимание ботаников к одному из интереснейших и слабо изученных в ботаническом отношении районов севера Дальнего Востока. Последующий более детальный анализ флоры и растительности Корякского нагорья позволит получить информацию, недостающую для реконструкции растительного покрова не только Берингийского моста суши, но и всего Дальнего Востока в плейстоцен-голоценовое время.
Литература
Алексеева-Попова Н.В., Дроздова И.В. Особенности минерального состава растений и почв на ультраосновных породах Усть-Бельского горного массива (среднее течение р. Анадырь). II. Растения // Бот. ж., 1996. Т. 81. № 5. С. 70-78.
Арктическая флора СССР / Под. Ред. А.И. Толмачева, Б.А. Тихомирова, Б.А. Юрцева. Вып. 1–10. М.,Л.: Изд-во АН СССР; Л.: Изд-во «Наука», 1960-1987.
Беликович А.В. Геоботаническое районирование северной части Корякского нагорья // Экология таежных лесов: Тез. докл. междунар. конф. Сыктывкар, 1998а. С. 230-231.
Беликович А.В. Наваринская геоботаническая провинция: особенности флоры и растительности // Растения в муссонном климате. Владивосток, 1998б. С. 9-11.
Беликович А.В. Темнохвойные стланиковые леса Чукотки: распространение, разнообразие, особенности // Леса и лесообразовательный процесс на Дальнем Востоке. Владивосток, 1999a. C.16-18.
Беликович А.В. Растительный покров Тамватнейского гипербазитового массива (Южная Чукотка) // Исследование и конструирование ландшафтов Дальнего Востока и Сибири. Вып. 4. Владивосток: 1999б. С.47-68.
Беликович А.В. Перспективные охраняемые территории в северной части Корякского нагорья // Тез. докл. IV Дальневост. конф. по заповедному делу. Владивосток: Дальнаука, 1999в. С.18-20.
Беликович А.В. Растительный покров северной части Корякского нагорья. Владивосток: Дальнаука, 2001. 420 с.
Беликович А.В. Растительный покров моренного ландшафта в северных предгорьях Корякского хребта // Геоэкологические исследования Анадырской низменности и ее обрамления. Магадан: ЧФ СВКНИИ ДВО РАН, 2003. C. 17-36.
Беликович А.В., Галанин А.В., Трегубов О.Д. Подзона лесотундры // Природа и ресурсы Чукотки. Магадан: СВНЦ ДВО РАН, 1997. С. 70-72.
Беликович А.В., Галанин А.В. Пойменные леса из чозении и тополя на северном пределе ареала в Южной Чукотке // Вестник СВНЦ ДВО РАН, 2006, № 2. С. 39-42.
Беликович А.В., Галанин А.В., Афонина О.М., Макарова И.И. Растительный мир особо охраняемых территорий Чукотки. Владивосток: БСИ ДВО РАН, 2006. 260 с.
Беркутенко А.Н. и др. Флора и растительность Магаданской области (конспект сосудистых растений и очерк растительности). – Магадан: ИБПС ДВО РАН, 2010. 364 с.
Васильев В.Н. Растительность Анадырского края. М.,Л.: Изд-во АН СССР, 1956. 218 с.
Галанин А.В. Ценотическая организация растительного покрова. Владивосток: ДВО АН СССР, 1989. - 164 с.
Галанин А.В. Флора и ландшафтно-экологическая структура растительного покрова. Владивосток: ДВО АН СССР, 1991. - 272 с.
Галанин А.В., Беликович А.В. Высшие споровые растения Корякского нагорья // Ориентиры развития Берингии в ХХ I веке. Труды ЧФ СВКНИИ ДВО РАН, Выпуск 8. 2004. С. 262-291.
Галанин А.В., Беликович А.В. Оценка мощности фитогенного поля кедрового стланика на севере Корякского нагорья методом фитометра // Экология таежных лесов. Сыктывкар, 1998. С. 78-79.
Галанин А.В., Беликович А.В., Галанина И.А. Особенности флоры и растительности северной Корякии // Комаровские чтения. Вып. 45. Владивосток: Дальнаука, 1998. С. 43-72.
Дервиз-Соколова Т.Г. Очерк растительного покрова северного берега Анадырского лимана // Биол. науки. 1967а. Т. 6, № 42. С. 24-38.
Дервиз-Соколова Т.Г. Растительный покров и особенности флоры в районе поселка Усть-Белая // Биол. основы использования природы Севера. Сыктывкар, 1967в. С. 60-64.
Катенин А.Е. К флоре окрестностей горы Ледяной (центральная часть Корякского нагорья) // Бот. ж., 1976. Т. 61. № 8. С. 1110-1114.
Катенин А. Е., Шамурин В. Ф. Возобновление некоторых древесных и кустарниковых пород на гарях в районе залива Корфа (Корякская земля) // Бот. журн. 1963. Т. 48, №9. С. 1282-1297.
Кожевников Ю.П. Ботанико-экологические наблюдения в районе г. Анадырь в 1974 г. // Флора и растительность Чукотки. Владивосток: ДВНЦ АН СССР, 1978б. С.24-29.
Кожевников Ю.П. Вниз по Майну и Анадырю от Ваеги до Усть-Белой (Чукотский национальный округ) // Ботан. журн., 1977. Т.62. № 4. С.597-610.
Кожевников Ю.П. Геосистемные аспекты растительного покрова Чукотки. Владивосток: ДВО АН СССР, 1989. 308 с.
Кожевников Ю.П. Растительность и флора окрестностей пос. Марково (бассейн реки Анадырь) // Флора и растительность Чукотки. Владивосток: ДВНЦ АН СССР, 1978в. С.30-52.
Кожевников Ю.П. Соотношения видов сосудистых растений северной тайги и лесотундры в средней части бассейна р. Анадырь // Ботан. журн. 1980. Т. 65, № 5. С.504-510.
Кожевников Ю.П. Сравнительный анализ двух субарктических флор Чукотки: Автореф. дис. … канд. биол. наук. Л., 1978г. 21 с.
Кожевников Ю.П. Сравнительный анализ флоры и растительности профилей пос. Марково - Русские горы и пос. Ваеги - Алганский кряж // Биология растений и флора севера Дальнего Востока. Владивосток: ДВНЦ АН СССР, 1981а. С. 48-64.
Кожевников Ю.П. Эколого-флористические пространственные изменения в средней части бассейна р. Анадырь // Биология растений и флора севера Дальнего Востока. Владивосток, 1981б. С. 64-78.
Кожевников Ю.П., Украинцева В.В. Некоторые особенности растительного покрова Евразии в древнем голоцене // Ботан. журн. 1992. - Т. 77. N 8. - С. 3-14.
Конспект флоры Азиатской России: Сосудистые растения / Л.И. Малышев [и др]; под ред. К.С. Байкова; Рос. акад. Наук, Сиб. Отделение, Центр. Сиб. Бот. сад. - Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2012. - 640 с.
Коробков А.А., Секретарева Н.А. Флора хребта Пекульнейский (Южная Чукотка) // Бот. журн. 1997. Т. 82, N 4. С. 81-101.
Красная книга Российской Федерации (растения и грибы). М., 2008. 855 с.
Красная книга Чукотского автономного округа. Том 2. Редкие и находящиеся под угрозой исчезновения виды растений (покрытосеменные, папоротниковидные, плауновидные, мохообразные, лишайники, грибы) / Департамент пром. и сельск. политики Чукотского автон. округа, Ин-т биол. проблем Севера ДВО РАН. ред. И.А. Черешнев. Магадан: Дикий Север, 2008. 217 с.
Куваев В.Б. Флора субарктических гор Евразии и высотное распределение ее видов. М.: Товарищество научных изданий КМК, 2006. – 568 с.
Недолужко В.А. Конспект дендрофлоры российского Дальнего Востока. - Владивосток: Дальнаука, 1995.- 208 с.
Нешатаева В. Ю. Растительный покров полуострова Камчатка и его геоботаническое районирование // Труды Карельского научного центра РАН. 2011. № 1. Сер. Биогеография. Вып. 11. С. 3–22.
Нешатаева В. Ю. Сообщества кедрового стланика (Pinus pumila) полуострова Камчатка // Растительность России. 2011. Вып. 19. С. 45–67.
Нешатаева В. Ю., Кораблёв А. П., Кузьмина Е. Ю. Растительность приморских маршей побережья залива Корфа (Олюторский район Камчатского края) // Ботанический журнал. 2014. Т. 99. № 8. С. 868–894.
Нешатаева В. Ю., Нешатаев В. Ю. Растительность побережья залива Корфа (Олюторский район Камчатского края) // Тр. XIII Делегатского съезда Русского ботанического о-ва. Т. II. Тольятти, 2013. С. 275–277.
Петровский В.В. О ландшафтах и флористических комплексах в бассейне верхнего течения р. Анадырь // Krylovia.Т.3. № 1. 2001. С. 53-64.
Полежаев А.Н., Беркутенко А.Н. О флоре и растительности верховья реки Майн // Бот. ж., 1989a. Т.69. N 12. С.1651-1656.
Полежаев А.Н., Беркутенко А.Н. К флоре и растительности бассейна реки Великой (Чукотский автономный округ) // Бот. ж., 1989b. Т. 74. N 1. С. 80-87.
Полежаев А.Н., Хохряков А.П., Беркутенко А.Н. К флоре Беринговского района Магаданской области // Бот. ж., 1976. Т. 61, N 8. С. 1103-1110.
Полозова Т.Г. Состав биоморф и некоторые особенности структуры реликтовых степных сообществ Западной Чукотки // Ботан. журн. 1983. Т. 68. № 11. С. 1503-1512.
Поспелова Е.Б. Сосудистые растения Таймырского заповедника. Серия "Флора и фауна заповедников", вып. 66. Москва, 1998. 104 c.
Секретарева Н. А. Сообщества кустарниковых ив в верховьях реки Длинной (Северная Корякия, Северо-Восточная Азия) // Растительность России. СПб., 2001. № 1. С. 36-42.
Слинченкова Е.Ю. Криофитно-степные сообщества среднего течения р. Амгуэмы (перешеек Чукотского полуострова) // Ботан. журн. 1984. Т. 69, № 11. С. 1509-1519.
Сосудистые растения советского Дальнего Востока / Отв. ред. С.С. Харкевич; ред. тома Н.Н. Цвелёв. — Л.: Наука, 1985. — Т. 1. — 398 с.
Сосудистые растения советского Дальнего Востока / Отв. ред. С.С. Харкевич; ред. тома С.К. Черепанов. — Л.: Наука, 1987. — Т. 2. — 446 с.
Сосудистые растения советского Дальнего Востока / Отв. ред. С.С. Харкевич; ред. тома Н.С. Пробатова. — Л.: Наука, 1988. — Т. 3. — 421 с.
Сосудистые растения советского Дальнего Востока / Отв. ред. С.С. Харкевич; ред. тома А.Е. Кожевников. — Л.: Наука, 1989. — Т. 4. — 380 с.
Сосудистые растения советского Дальнего Востока / Отв. ред. С.С. Харкевич; ред. тома В.Ю. Баркалов. — СПб.: Наука, 1991. — Т. 5. — 390 с.
Сосудистые растения советского Дальнего Востока / Отв. ред. С.С. Харкевич; ред. тома А.Е. Кожевников. — СПб.: Наука, 1992. — Т. 6. — 428 с.
Сосудистые растения советского Дальнего Востока / Отв. ред. С.С. Харкевич; ред. тома Н.С. Павлова. — СПб.: Наука, 1995. — Т. 7. — 395 с.
Сосудистые растения советского Дальнего Востока / Отв. ред. С.С. Харкевич; ред. тома В.Ю. Баркалов. — СПб.: Наука, 1996. — Т. 8. — 383 с.
Толмачев А.И. Введение в географию растений. Л.: Изд-во ЛГУ, 1974. - 280 с.
Харкевич С.С. Флористические исследования в Северной Корякии (1974-1975 гг.) // Ботан. исследования на Дальнем Востоке. Владивосток: ДВНЦ АН СССР, 1978. С. 39-44.
Харкевич С.С. Таксономический состав и географическое распространение сосудистых растений Северной Корякии (Камчатская область) // Комаровские чтения. Владивосток: ДВНЦ АН СССР, 1984. Вып. 31. С. 3–45.
Харкевич С.С., Буч Т.Г. Флористические новинки для советского Дальнего Востока // Новости систематики высш. растений, 1976a. Т. 13. С. 267-278.
Харкевич С.С., Буч Т.Г. Сосудистые растения Северной Корякии // Бот. ж., 1976b. Т. 61, N 8. С. 1089-1102.
Харкевич С.С., Буч Т.Г. Основные черты высокогорной флоры Северной Корякии // Флора и растительность высокогорий. Новосибирск, 1979. С. 33-42.
Хохряков А. П. Флора Магаданской области. М., Наука. 1985. 396 с.
Юрцев Б.А. Ботанико-географическая зональность и флористическое районирование Чукотской тундры // Ботан. журн. 1973. Т. 58. № 7. С. 945-964.
Юрцев Б.А. Ботанико-географическая характеристика Южной Чукотки // Комаровские чтения. Владивосток: ДВНЦ АН СССР, 1978. Вып. 26. С. 3-62.
Юрцев Б.А. Проблемы ботанической географии Северо-Восточной Азии. Л.: Наука, 1974а. 160 с.
Юрцев Б.А. Проблемы позднекайнозойской Берингии в свете ботанико-географических данных // Берингия в кайнозое. Владивосток, 1976. С. 101-120.
Юрцев Б.А. Реликтовые степные комплексы Северо-Восточной Азии (Проблемы реконструкции криоксеротических ландшафтов Берингии). Новосибирск: Наука, 1981в. 168 с.
Юрцев Б.А. Степные сообщества Чукотской тундры и плейстоценовая «тундростепь» // Ботан. журн. 1974б. Т. 59, № 4. С. 484-501.
Murray D.F. Vegetation, floristic, and phytogeography of Northen Alaska // Veget. Product. Ecol. Alaska Arct. Tundra, Ecological Studies. 1978. V. 29. P. 19-36.
